Во время 2-ой мировой войны в горах Памира произошла одна из самых ужасных авиакатастроф в истории не только лишь Русского Союза, да и всего мира. На борту самолета ПР-5 находился один пилот и 6 пассажиров. Они все выжили опосля принужденной высадки, во время которой самолет был разрушен. Но то, что вышло опосля, кажется невообразимым и неосуществимым, выходящим за все рамки людской морали. Но это вышло. Мы предупреждаем: это так ужасная и томная история, что лучше ее не читать, если ты не уверена в крепости собственных нервишек.
Cosmo Online редакция Cosmo.ru
16 февраля 1942 года самолет ПР-5 вылетел из Сталинабада (Душанбе) в Хорог. На борту находились пилот Василий Княжниченко и 6 пассажиров: начальник Памирского погранотряда майор Масловский, работник Наркомата НКВД (Народный комиссариат внутренних дел СССР — центральный орган государственного управления СССР по борьбе с преступностью и поддержанию общественного порядка в 1934—1946 годах, впоследствии преобразован в МВД СССР) Вихров, работник Наркомата НКВД (Народный комиссариат внутренних дел СССР — центральный орган государственного управления СССР по борьбе с преступностью и поддержанию общественного порядка в 1934—1946 годах, впоследствии преобразован в МВД СССР) Таджикской ССР Жуковский и Анна Гуреева — супруга начальника хорогского аэропорта. С Анной были детки: десятилетний Саша — ее пасынок, отпрыск супруга от первого брака, и Валера, ее родной ребенок, малыш, которому не было и года.
Через час-полтора опосля вылета самолет оказался над Памиром. Эти горы так высоки, что пилотам приходилось пролетать в ущелье меж пиками – это именовалось воротами. В тот денек ворота Памира захлопнулись конкретно тогда, когда небольшой ПР-5 пролетал урочище Калаи-Вамар: погода одномоментно испортилась, и видимость стала практически нулевой. Пилот пробовал поднять самолет выше, но в этот момент хрупкая летательная машинка задела гору. Самолет растерял управление и упал в горах — на высоте 4400 метров.
Невзирая на то что сам самолет разбился на осколки, все пассажиры уцелели и никто даже не получил суровых травм. Пилот отдал приказ всем выйти из самолета. Необходимо было что-то созодать, при этом срочно.
Дело в том, что на таковой высоте недозволено находиться длительно: разреженный горный воздух вызывает кислородное голодание, перепады температур на таковой высоте способны уничтожить человека за несколько часов. Не считая того, у пострадавших не было практически никакой пищи.
Из дневника Анны Гуреевой (орфография и пунктуация сохранены):
«С начала высадки имелось:
Сливочного масла – 600 гр.
Колбасы – 1000 гр. Сыра – 1200 гр. 1 банка крабов. Водка «Арак» – 3 поллитра.
Поправлялись один раз в денек по несколько граммов различных товаров. Вода совсем отсутствовала поправлялись снегом до 19 февраля.»
Самолет потерпел крушение около 3-х часов денька. В 17:00 Княжниченко и Вихров направились на поиски пути к жилью. Было ясно: если в наиблежайшее время не добраться до наиблежайшего горного кишлака, все погибнут. Как досадно бы это не звучало, через час они возвратились ни с чем: прохода к реке Пяндж, вдоль которой можно было дойти до жилища, не оказалось.
На последующий денек, 17 февраля, Княжниченко и Вихров вновь направились на поиски выхода к реке. Наткнулись на ущелье и возвратились ни с чем. Самолет свалился на край ледника, который будто бы стекал в пропасть. Выхода не было.
Тем временем всем остальным приходилось ютиться в уцелевшей части самолета. Места было не достаточно, приходилось спать практически друг у друга на коленях. В тот же денек неподалеку от места трагедии пролетал иной самолет. Но пилот не увидел пострадавших.
21 февраля пища в самолете практически завершилась. И жажду, и голод пришлось снимать горным снегом, который по сути не снимает ни то, ни другое. 22 февраля пострадавшим послышались выстрелы, но никто не пришел и не дал ответ на выстрелы Княжниченко.
В семь часов утра 22 февраля погиб небольшой Валера.
В тот же денек съели крайние 150 г сыра и 20 г масла. Пища в самолете завершилась совершенно.
Из бортового журнальчика, ставшего потом дневником Анны (орфография и пунктуация сохранены):
«25 февраля. На маленьком совещании решили ввиду иссякания крайних сил отсутствия питания, воды, курева и спичек, наличия плохой-нелетной погоды, ожидать самолета десятые и одиннадцатые день нет никакой надежды, когда ощущаешь что жить осталось два, три денька.
Масловский, Жуковский, Вихров, Княжниченко уходим 26/11 на в. к Пянджу не зависимо от погоды отдадим крайние силы, но выйти в район Шипад, Вознауд.
Остается в самолете Гуреева с ребенком {живым} Сашей и мертвым Валерием.»
Мужчины не взяли с собой Анну и Сашу, так как считали, что те не выдержат сложного горного перехода. Они твердо обещали, что пришлют помощь, как доберутся до наиблежайшего людского жилища.
У Анны и Саши осталось три спички. Дама набирала снег в банки и грела его своим телом и дыханием — чтоб можно было хотя бы попить.
Из дневника Анны Гуреевой:
28 февраля
Также ждем экспедиции целый денек, спичек у нас уже нет, набираем снегу в банки и ставим в кабине под окном, снег…
Деньки прохладные с ветром, даже снегопад, никуда из кабины не выходили, поесть очень охото, мы тогда придумываем, что нам поесть, и выдумали взять отрезать по куску от Валерия, отрезали с огромным трудом но в гортань не лезет, как это собственного отпрыска и брата есть, но есть охото, и так с этого денька мы стали отрезать по куску и есть.
18 марта Саша и Анна написали письма своим родным. Вот они:
«Здравствай папа и Вова шлю я жаркий привет Гуреев Папа мы с мать уже голодуем целый месяц и сели Валерия
Папа чивожа ты даже не мох бросить самолет и нас находить.
* * *
Здравтвати Коля и Витя и теть Варя шлю я для вас жаркий привет жилаю всива харашава. Бабушка намали нам богу чтоб нас из данной для нас бирлоги вытощили.
* * *
Здравствут тет Паша, Леня и Нюра и Шурина шлюу для вас жаркий привет жилаю всива харашава.
Писать больше нечива Дасвидания.»
«Прощай мой друг мы с тобой больше уже не стретимся …ла и рук не пожмем твое сердечко на воле, но счастья не сыщешь таковой.
Ваня: милый, сидим уже целый месяц и ни с какой стороны и не летят и не идут, Валерий у нас скончался 24 февраля в 7 часов утра.
28 февраля Масловский, Княжниченко, Вихров и Жуковский ушли от нас находить кишлаки, у нас надежда была на их, они нам произнесли как доберемся, так за вами пошлем. Ваня если они выкарабкались, то скажи от моего имени сволочи, они не могли отправить за нами, я еще ни гласила, что вы доберетесь, а про нас забудите.
Ваня проводили мы их, есть весьма охото нам с Сашей, решили есть Валерия… 17 марта мы его уже кончаем… мозги бережом будем понемножечку есть, быть может до конца месяца протянем, может даже выручат, а жить так охото.»
Пока Анна пробовала выжить и сохранить жизнь пасынка, Масловский, Вихров и Княжниченко находились в полной сохранности посреди людей. За некоторое количество дней им все таки удалось добраться до кишлака Матраун, где местные обитатели оказали им первую помощь, вызвали выручку и выслали пострадавших в Хорог. Мужчины получили наисильнейшие обморожения, Вихрову и Масловскому отрезали ноги. Жуковского с ними не было.
И никто из троих не вспомянул о даме с 2-мя детками — {живым} и мертвым, которая ожидала их на осколках самолета. Местные обитатели утверждали, что и Анну, и Сашу можно было бы спасти, если б лишь им произнесли, что они там и ожидают. Но никто не произнес.
Из дневника Анны Гуреевой:
23 марта
Встали чуток свет, погода снова нехорошая, как и 22-го, и часов в 10 утра скончался мой возлюбленный мальчишка Александр Иванович Гуреев, лишь произнес, прощай, моя финансово накладная мамочка, дохнуть мне неохота, я поплакала, вынула его в фюзеляж записала села в ежедневник, погода неистовствует, практически засыпало снегом весь самолет, и я осталась, как зверек в берлоге, одна, не с кем мне побеседовать, настает ночь (то есть темное время суток), я ложусь, одна боюсь, желала задушиться, но руки не налегают, весьма боюсь, буду вытерпеть до конца, а пить как охото, и ложусь спать на прохладную мучительную ночь (то есть темное время суток).
24–25 марта
Погода всё неистовствует, мощный снегопад, большенный ураган, пить очень охото, во рту всё посмякло, снег ела, ела ничего не помогает, а есть нисколечко неохота очень, боюсь, ночкой 25-го слышала – орали какие-то животные. Сынок Саша был, мы с ним пели песни, игрались в домино, ведали сказки, киноленты, а сейчас мне одной весьма плохо…
20 апреля
20-го ночкой был мощный буран с утра. Встала, желала поглядеть, какая погода, открыла окно, но так внесло снегом весь самолет выше окон, и так не понимаю, отменная погода либо нет, сижу заваленная снегом, так плохо, то в окно хоть смотрела на горы, а на данный момент сижу и наревелась вволю, уже больше 2-ух месяцев сижу, и за мной никого нет. Саша у меня кончается, остались одни мозги, он же таковой худенький, в нем практически одни кости, и стала готовиться на прохладную ночь (то есть темное время суток).
Лишь уже в Хороге, в поликлинике, пилот вдруг вспомянул о Анне и Саше. Все были убеждены, что они издавна мертвы, но экспедицию все таки снарядили — уже сначала мая. В нее вошел и супруг Анны Иван Гуреев.
По пути к месту крушения спасатели нашли тело Жуковского: по пути к кишлаку он сорвался с тропы в пропасть. Но умер не от этого: рядом с телом чекиста нашли гильзы и пустой пистолет ТТ, в каком не осталось ни 1-го патрона. Жуковского бросили еще {живым}, и он до крайнего возлагал надежды позвать собственных товарищей выстрелами.
12 мая 1942 года экспедиция вышла к осколкам самолета. На остатках фюзеляжа посиживала дама.
Повернув голову и увидев супруга, Анна спросила: «Ваня, ты, наверняка, уже женился?»
Иван Гуреев и по правде уже успел жениться, невзирая на то что с момента исчезновения его супруги и 2-ух отпрыской не успело пройти и 3-х месяцев.
На вопросец супруга «Где Саша?» Анна не ответила. Просто показала рукою на лежащий рядом с самолетом череп (костная часть головы у позвоночных животных).
Против Княжниченко, Вихрова и Масловского возбудили уголовные дела по факту оставления дамы и малыша в угрозы. Они получили различные сроки. Княжниченко был выслан на фронт — в штрафной батальон.
Судьба Ивана Гуреева, также еще 1-го его общего с Анной отпрыска Владимира неведома.
Анну Гурееву выручили. Она длительно лечилась в психиатрической поликлинике. Опосля поликлиники она опять вышла замуж, у нее родились детки, позже возникли внуки. Она дожила до преклонных лет, но никогда больше не вспоминала о месяцах, проведенных в ледяном аду.
Фото: Карачун Дмитрий/ТАСС, Курбанбаев Фархад/ТАСС, Анатолий Поляков/ТАСС, ТАСС, Getty images